Китайцы возьмут у нас Амур – это несомненно!

“Отношения между двумя странами постоянно колеблются между недоверием и сотрудничеством, конфронтацией и сближением”, – пишет журналист Le Figaro Ален Барлюэ.

“(…) Когда казак Иван Петлин посетил Пекин в 1619 году с первой официальной российской миссией в Китай, император Китая династии Мин Ваньли даже не удосужился предоставить ему аудиенцию. Посланника приняли только судебные чиновники, которые передали ему письмо от государя. Петлин вернулся в Россию с посланием, написанным на китайском языке… которое никто не смог расшифровать”, – повествует издание.

“Такая забавная история показательна. Две империи всегда старались встретиться и посмотреть друг на друга. Отношения между Россией и Китаем постоянно колебались между недоверием и сотрудничеством, конфронтацией и сближением. Два соседа применяли меры предосторожности, и до начала XX века контакты в основном оставались мирными. Китай одержим главной навязчивой идеей: защитить свои границы от вторжений, о чем свидетельствует его Великая китайская стена. Русские в основном заинтересованы в торгово-экономическом развитии”, – указывает автор статьи.

“Поэтому их “героями” стали торговцы и авантюристы, которые первыми стали исследовать границы Китая. В Хабаровске стоит внушительная статуя купца Ерофея Хабарова (1603-1671), отца-основателя города, с которым можно встретиться, как только вы сойдете с поезда из Москвы после недельного путешествия через семь часовых поясов”, – отмечает журналист.

“(…) Между двумя империями появились территориальные споры. Россия, побежденная маньчжурами в 1689 году в крепости Албазин, потеряла контроль над рекой Амур по Нерчинскому договору. (…) Русские частично восстановили контроль над великой рекой – более 4 тыс. километров от Монголии до Сахалинского залива – только в 1858 году, когда добились от китайцев нового соглашения: русские получили левый берег, к китайцам отошел правый. Река Амур стала предметом мечтаний обеих империй… “Китайцы возьмут у нас Амур – это несомненно”: слова писателя Антона Чехова еще долго будут отзываться в сердцах”, – пишет Le Figaro.

“(…) Противоречивые ветры, веявшие над китайско-российским отношениями, не прекратились в XX веке. После гражданской войны в Китае и до китайско-советского разрыва в 1961 году две страны официально поддерживали “дружественные” отношения, ратифицированные договором, заключенным на тридцать лет в феврале 1950 года. СССР признал Китайскую Народную Республику с момента ее провозглашения 1 октября 1949 года. Но все же Сталин плохо относился к Коммунистической партии Китая (КПК) и остерегался национализма Мао Цзэдуна, с которым он встретился в Москве в декабре 1949 года по случаю первого визита за границу нового лидера коммунистического Китая. Долгое время хозяин СССР полагался на лидера партии Гоминьдан Чан Кайши, чтобы объединиться против их общего врага: Японии, – говорится в статье. – “Сталин так мало верил в победу КПК, что дал совет коммунистам Китая распустить их армию”, – напоминают Жан-Люк Доменак и Филипп Ришер в книге “Китай (1945-1985)” (издательство Imprimerie nationale)”.

“(…) Альянс с советским “старшим братом” вызвал чувство унижения в Китае, несмотря на то, что Москва сыграла главную роль в захвате власти Коммунистической партией Китая в 1949 году”, – указывает Валери Нике, директор отдела стран Азии Фонда стратегических исследований (FRS)”.

“Смерть Сталина в 1953 году и приход к власти Никиты Хрущева нанесли первый удар по советско-китайским отношениям. Когда в 1956 году началась десталинизация, изначально сдержанные китайские критические замечания превратились в систематическое и яростное осуждение советского “ревизионизма”. Никита Хрущев, посетивший Пекин в июле 1958 года, в свою очередь, раскритиковал “великий скачок” вперед, предпринятый Мао для индустриализации деревни ценой миллионов жертв. Более того, в июне 1959 года Москва отказала Китаю в атомной бомбе, опасаясь повышения его статуса, который после этого был бы признан на международной арене”, – сообщает журналист.

“(…) Две державы были на ножах и на их общей границе. В 1969 году вооруженный конфликт за контроль над островом на реке Уссури – по-русски остров Даманский, по-китайски Чжэньбао – поставил две страны на грань ядерной эскалации”, – отмечает издание.

“(…) В 1989 году Михаил Горбачев скрепил печатью воссоединение двух стран. (…) В 1991 году распался СССР – это событие стало считаться абсолютной контрмоделью для китайских правителей, включая Си Цзиньпина. Он разделяет с Владимиром Путиным общую ненависть к движению за независимость и ко всему, что может быть похожим на “цветные революции”. Перед лицом того, что китайский режим назвал силами “трех зол” – терроризмом, экстремизмом и сепаратизмом – эти два партнера объединяют свои усилия в рамках Шанхайской организации сотрудничества, созданной в 2001 году, к которой также принадлежат четыре страны Центральной Азии”, – комментирует автор статьи.

“Россия и Китай “нормализовали” свои отношения по поводу Амура и их длинной общей границы (4250 км). В 2012 году Москва и Пекин подписали соглашение о “всеобъемлющем стратегическом партнерстве”, которое обе стороны превозносили как “взаимовыгодное”. Однако две империи по-прежнему смотрят друг на друга с неприязнью. Как могло быть иначе, принимая во внимание демографический разрыв между двумя соседями, особенно в приграничных регионах?” – задумывается Ален Барлюэ.

“В Сибири и на Дальнем Востоке в настоящее время живут менее 25 млн россиян (из общей численности населения в 145 млн); южнее – 100 млн китайцев (из 1,4 млрд жителей). Такая диспропорция всегда останется обоюдным чувствительным местом, унаследованным от прошлого”, – пишет Le Figaro. По мнению специалиста по Китаю Валерии Нике, “демографическое давление Китая на Дальнем Востоке, с учетом значительной диспропорции между российской Сибирью и китайскими северо-восточными провинциями, усиливает ощущение асимметрии между российской властью, неудовлетворенной своим упадком, и китайской державой, жаждущей взять исторический реванш”.

Источник: Le Figaro