Мы — не один народ

В начале июля Владимир Путин подписал новую Стратегию национальной безопасности. К многочисленным угрозам России, перечисленным в документе, относятся и «попытки исказить историю путем принижения в ней роли и места России». Вопрос о том, кто учит народ истории, уже давно заботит российского президента. Множество институтов, комиссий и близких к Кремлю организаций получили задание изображать царскую Россию и Советский Союз в позитивном свете и выступать против фальсификации, очернения истории, наносящей ущерб России.

В последнее время и сам Путин охотно выступает в роли историка. В прошлом году, к 75 годовщине окончания войны он опубликовал в американском журнале The National Interest статью о «действующих и поныне уроках» Второй мировой войны. В этой статье, которую его окружение превознесло как путеводную, Путин оправдал пакт Молотова-Риббентропа 1939 года и возложил на западные державы, а также на Польшу большую часть вины за развязывание войны.

Свое самое последнее произведение Путин озаглавил «Об историческом единстве русских и украинцев». О скорой публикации этой статьи он объявил еще во время «Прямой линии», ежегодной телепередаче государственного телевидения, в ходе которой население задает вопросы президенту. Тогда Путин вновь сказал то, что после своей речи по поводу аннексии Крыма в марте 2014 года он повторял бесчисленное количество раз: русские и украинцы — якобы один народ. В опубликованном в понедельнике вечером на сайте Кремля тексте Путин углубился в далекую историю, чтобы обосновать утверждение, будто со времен древней Руси в IX и X веках и с момента принятия православия русские, украинцы и белорусы составляют культурную, языковую и духовную общность.

Путинская статья — это длинная череда тенденциозных изображений исторических событий и полуправдивых утверждений, но именно это делает статью крайне примечательной. Так, по мнению Путина, нынешние противоречия между Украиной и Россией — это «следствие наших собственных ошибок», но также «результат целенаправленной работы тех сил, которые всегда стремились к подрыву нашего единства». Упоминания российских ошибок в статье найти не удастся. Но зато там много говорится о кознях зарубежных сил: средневекового Великого княжества Литовского, литовско-польского общего государства в XVI и XVII веках, Австро-Венгрии, Германии и, конечно, сегодняшнего Запада.

Роли в статье четко определены: Россия всегда защищает православное и русскоязычное население Украины по его собственному желанию от тех, кто пытается отнять у него религию и идентичность. Подобная ситуация действительно имела место в XVII веке, когда самостоятельные казацкие объединения на территории современной Украины попросили царя помочь им в борьбе против — католического — польского королевства. В результате был подписан Переяславский договор 1654 года, который сегодня в России рассматривается как акт «воссоединения» Украины с отечеством, но с точки зрения казаков должен был быть лишь временным договором о помощи.

Для подтверждения своего тезиса о том, что русские и украинцы — один народ, Путин ссылается на близость их языков. Развитие украинского языка он изображает как возникновение «региональных языковых особенностей, го́воров» и объявляет написанные в XIX-м веке на украинском языке первые стихи русским культурным наследием. Особенно гротескным это кажется в отношении украинского национального поэта Тараса Шевченко, который преследовался царскими властями, опасавшимися, что его стихи могут послужить идее создания самостоятельного украинского государства.

То, что именно в этом пассаже Путин использует для обозначения Украины историческое название «Малая Россия (Малороссия)», выглядит пикантно. Потому что это название в XIX веке сознательно насаждалось царскими властями в качестве доказательства того, что никакой украинской культуры не существует. Во второй половине XIX века цензура даже запрещала использование слова «украинец», о чем пишет историк Андреас Каппелер (Andreas Kappeler).

Путин не замалчивает эти проявления произвола. Но он оправдывает политически запрет украинского языка после польского восстания 1863 года. Якобы польское национальное движение пыталось использовать «украинский вопрос в своих интересах». Кроме того, по словам Путина, «объективные факты» говорят о том, что «в Российское империи шел активный процесс развития малороссийской культурной идентичности в рамках большой русской нации». В действительности в циркуляре российского министерства внутренних дел о запрете украинской литературы от 1863 года говорится: «Самостоятельного малороссийского языка не было, нет и не будет».

Как пишет далее Путин, для представлений о том, что есть отделенный от русского украинский народ, которые тогда «возникали и укреплялись в среде польской элите и некоторой части малороссийской интеллигенции» «не было и не могло быть исторической основы». Украинское национальное движение, по мнению Путина, было, прежде всего, инструментом Австро-Венгрии в борьбе с Россией и на эту же идеологию сегодня делают ставку на Западе те, кто хочет сделать из Украины «анти-Россию».

Современная Украина в ее нынешних границах, по словам Путина, — «целиком и полностью детище советской эпохи». Своей национальной политикой, которая в двадцатых годах 20-го века преследовала цель укрепления нерусских национальностей, коммунисты якобы «фактически ограбили Россию». В действительности 1920-е годы стали временем справедливости, расцвета украинского языка — впервые стало возможным получить высшее образование на украинском языке, а подъем по социальной лестнице для украинца больше не предполагал, что он должен изменить язык.

Однако Путин замалчивает тот факт, что эта «украинизация» резко прервалась в начале тридцатых готов, когда на Украине на несколько лет раньше, чем в остальном Советском Союзе, начался сталинский террор. В то время как в городах ликвидировали украинских национал-коммунистов, в украинских деревнях инициированный режимом голод привел к смерти минимум трех миллионов человек. Для этого явления у российского президента нашлось только одно предложение: в абзаце об украинских исторических мифах он посетовал на то, что украинцы выдают «нашу общую трагедию коллективизации, голода начала тридцатых годов за геноцид украинского народа». Стоит признать, что голодали и русские, однако число жертв в украинских деревнях было особенно велико, потому что Сталин рассматривал Украину как очаг недовольства.

В нынешней напряженности украинский народ не виноват — это Путин утверждает неоднократно. По его словам, многие украинцы до сих пор испытывают «большую любовь» к России. Он обвинил украинскую элиту в том, что в конце советского периода она оторвала людей на Украине «от исторического отечества». Тот факт, что в декабре 1991 года в ходе референдума 90 процентов украинцев проголосовали за независимость, Путин игнорирует. Как он пишет, сегодня на Украине происходит «принудительная смена идентичности».

Это по своим последствиям сравнимо «с применением против нас оружия массового поражения», потому что в результате этого русский народ может уменьшиться «на миллионы». Это не единственный пассаж, который звучит как угроза Украине. Так далее он пишет: «Мы никогда не допустим, чтобы наши исторические территории и живущих там близких для нас людей использовали против России». А тот, кто предпринимает такую попытку, «разрушает свою страну».

Такие высказывания вписываются в общую антиукраинскую риторику, которая в России с некоторых пор вновь обострилась. И без того соседняя страна вот уже много лет выполняет в России роль мальчика для битья. Путинское государственное телевидение заполняет большую часть своих программ травлей Украины. Перед выборами в Думу, нижнюю палату российского парламента, в сентябре эта долгоиграющая кампания может быть усилена.

Примечательно в этой связи высказывание депутата Думы Петра Толстого. После «Прямой линии» Путина он сказал, выступая на государственном телевидении, что проблема на Украине «только в кучке негодяев, которые коррупционным путем там власть захватили. Вот их нужно повесить на фонарях». Как подчеркнул Толстой, Украина — «это, безусловно, часть нашей большой России».

Насколько малое значение Москва придает суверенитету Украины, стало ясно в начале июня. Тогда Путин увязал продолжение транзита газа после ввода в эксплуатацию газопровода «Северный поток — 2», что было зафиксировано в соответствующем договоре с Германией, с «доброй волей» Украины, которая якобы не имеет морального права использовать транзитные доходы для финансирования армии. Весной Москва сконцентрировала на границе Украины и в Крыму десятки тысяч солдат, после их отвода, как она сама заявила, там осталось военное снаряжение вместе с «надежной охраной».

Украинский президент Владимир Зеленский отреагировал на последние высказывания Путина с иронией и сарказмом. После путинской «Прямой линии» две недели назад он сказал: «Мы — не один народ. Если бы мы им были, то в Москве расплачивались бы гривнами, а над парламентом веяло бы желто-голубое знамя». Во вторник он сказал о статье, что завидует Путину, «потому что у лидера такой большой страны так много времени, что он смог писать такую статью». По его словам, если у него найдется время, чтобы дочитать статью до конца, то он на нее ответит. Но один положительный аспект Зеленский в этой статье все-таки обнаружил: Кремль опубликовал ее на своем сайте и на украинском языке, а «это означает, что мы все делаем правильно»

Фридрих Шмидт (Friedrich Schmidt), Райнхард Фезер (Reinhard Veser)