О печальном состоянии казахстанской науки в последние годы говорили и писали так много, что было бы странно, если бы государство не обратило на эту проблему особое внимание и не протянуло бы руку помощи. Но его вмешательство в эту сложную сферу нередко оборачивается лишь разочарованием и негативными последствиями. Как считают сами ученые, если власти не сменят, причем в срочном порядке, тактику и подходы в отношении науки, то вскоре страна может и вовсе ее потерять. О том, как, почему и когда это может произойти, говорят эксперты.
Виктор Тейфель, доктор физико-математических наук, профессор, член Международного астрономического союза:
“Научная армия страны постепенно превращается в армию безработных”
Если раньше в Казахстане насчитывалось более 50 тысяч научных работников, то сейчас – около 22 тысяч. Куда делись почти 30 тысяч? Либо лишились работы, либо сами ушли из науки, либо эмигрировали. Из оставшихся 22 тысяч лишь некоторая часть может рассчитывать на краткосрочные государственные гранты, если судить по тому, что только 10-15% подаваемых заявок получают одобрение. А что делать другим? Неясно. Тем, кто преподает в вузах, оплачивается лекционная или ассистентская работа, тогда как сотрудники НИИ оказываются на неопределенный срок в статусе безработных и вынуждены ежемесячно подавать заявления на отпуск без содержания. Впрочем, нельзя сказать, что даже грантовая поддержка гарантирует всем, кому повезло ею заручиться, достойные оклады и возможность полноценно работать. Зачастую она доходит до ученых в настолько урезанном виде, что ее даже на минимальную зарплату еле хватает, не говоря уже о проведении качественных исследований.
К примеру, в 2018 году наша лаборатория физики Луны и планет Астрофизического института им. В. Г. Фесенкова вместо заложенных в бюджет 39 миллионов тенге получила всего 10 миллионов, или в четыре раза меньше. Как следствие, сотрудники на протяжении трех следующих лет жили на половину или четверть ставки… В 2020 году лаборатория отметила свое 50-летие. Что мы получили в награду? Безработицу! Почему? Да потому что по совершенно формальным причинам, которые можно было исправить за несколько минут, нам дважды отказали в приеме заявок на гранты! При этом нас пытаются утешить якобы скорым принятием специального положения, согласно которому нам разрешат вносить коррективы в эти самые заявки в процессе их рассмотрения. Но это то же самое, как если бы человеку, который ночью провалился в открытый люк и сломал ногу, не соответствующую помощь оказали, а просто пообещали завтра этот люк закрыть…
Чтобы вы поняли, о чем идет речь, вернусь к Закону РК “О науке” от 2011 года, “благодаря” которому вся казахстанская наука стала финансироваться краткосрочными (до трех лет) грантами, а жизнь ученых превратилась в сплошную лотерею, поскольку они не знают, когда и кому повезет выиграть в ней. Большинство их заявок отсеиваются уже на первом этапе из-за банального крючкотворства, то есть из-за мелочных придирок, не имеющих отношения к научному содержанию проектов. Далее следует зарубежная экспертиза, затем экспертиза национальных научных советов, где тоже полно своих препон. В итоге одобрение получают менее половины поданных заявок, а остальные автоматически лишаются финансовой поддержки. К примеру, из 1913 заявок на 2021-2023 годы через сито формальной экспертизы не прошли более тысячи …
Не защищены от бюрократии и наши молодые ученые. Вследствие ужесточения требований со стороны Комитета науки МОН РК из тысячи с лишним молодежных проектов только 120 получили гранты. То есть, 80 процентов были “отсеяны”. О каком развитии может идти речь в таких условиях?!
Я уже писал о том, что грантовая система из цельного полотна науки создает подобие лоскутного одеяла, от которого после всех экспертиз остаются лишь обрывки. Даже одобренные проекты при их кратковременности (дошло до того, что гранты стали выделять на один год) не могут быть достаточно серьезными и тем более “прорывными”. Особенно это касается фундаментальной науки, где обычно требуются длительные многолетние исследования, направленные на поиск неизвестного и выявление тех или иных закономерностей как в естественных, так и в общественных процессах.
В отношении ученых у нас, похоже, руководствуются принципом “если зайца долго бить, то он научится и спички зажигать”. Иначе как объяснить то, что чиновники, с одной стороны, все туже закручивают гайки, а, с другой, хотят, чтобы за один-три года на мизерном финансировании казахстанский ученый переплюнул всю мировую науку в своей области! Боюсь, при таком раскладе наше лоскутное одеяло скоро станет вовсе непригодным для использования… Это и есть ответ на ваш главный вопрос: когда умрет казахстанская наука? Увы, научная армия страны постепенно превращается в армию безработных…
Впрочем, это даже не армия, а, скорее, дивизия, состоящая из пяти полков. Образно говоря, один полк оснащен самым современным вооружением – тут и танки последнего поколения, и всевозможные ракетные установки, и солдаты в новейшем обмундировании, обеспеченные рациями, приборами ночного видения и прекрасными автоматами. Другие два вооружены на уровне второй мировой войны – танки Т-34 и “Катюши”, солдаты в кирзовых сапогах, касках, с пистолетами-пулеметами ППШ. Наконец, последние два полка представляют собой военные формирования времен гражданской войны – солдаты на конях и в военной одежде царского образца, буденовках, с саблями, винтовками Мосина образца 1892 года и пулеметами “Максим” на тачанках.
При этом командование сидит в подземном бункере и, имея слабое представление о структуре дивизии, издает единые для всех приказы и требования. Естественно, во время учений от полков требуют разгромить условного противника. Первый полк успешно справляется с этой задачей и получает награды, поощрения, а остальные четыре – не справляются и подвергаются наказанию в виде лишения денежно-вещевого довольствия, вплоть до расформирования. И это вместо того, чтобы своевременно озаботиться качественным оснащением всей дивизии.
Вы спрашиваете, можно ли спасти казахстанскую науку? Пока наши ученые пребывают в унизительнейшем положении – ограниченными в правах, лишенными возможности заниматься полноценной научной деятельностью, вряд ли. Даже у уборщиц при НИИ, которые получают, пусть и невысокую, но фиксированную зарплату, сегодня больше прав, чем у научных работников, которые всецело зависят от грантов и от воли чиновников.
Если государство действительно заинтересовано в том, чтобы поднять науку с колен, то оно должно кардинальным образом изменить свое отношение к ученым, начать им доверять, создать благоприятные условия для работы, предоставить возможность реализовывать долгосрочные проекты. Но главное – оно должно вернуть их на базовое финансирование с достойной оплатой труда, на котором после принятия Закона “О науке” остались лишь административно-управленческий и хозяйственный персонал. То есть, нужно сделать все, чтобы наши ученые имели возможность спокойно заниматься своими исследованиями и уверенно смотреть в завтрашний день.
Конечно, гранты тоже имеют право на существование, но не в виде подачек, а в виде достаточно серьезных ассигнований на дополнительные нужды ученых, на разработку принципиально новых проектов, на приобретение дорогостоящего оборудования и на зарубежные стажировки. В целом финансирование науки должно осуществляться на основе долгосрочных тематических планов, которые будут рассматриваться, утверждаться учеными советами научных институтов и находиться исключительно в их зоне ответственности. Более того, нужно раз и навсегда отменить календарные планы, поскольку они сковывают творческую деятельность ученых, загоняют их в рамки условных сроков, которые в принципе невозможно четко соблюсти. Единственной их задачей должны стать научные достижения.
И все-таки в заключение добавлю в бочку дегтя ложку меда. В отличие от своих предшественников, нынешнее руководство Комитета науки МОН РК, несмотря на ряд промахов, вполне искренне стремится изменить ситуацию в лучшую сторону. Начиная с того, что впервые за долгое время оно ведет активный диалог с учеными и обсуждение острых вопросов. Поэтому есть надежда, что если удастся преодолеть непробиваемую бюрократическую систему, то казахстанская наука выживет и даже начнет развиваться. Сейчас же главное – не разрушать то, что осталось, сохранить интеллектуальный потенциал страны.
Нуртай Мустафаев, историк:
“Наука Казахстана погибла в “лихие” 1990-е годы
В послевоенный период (с 1946-го по 1985-й годы) казахстанская наука считалась одной из самых передовых в СССР. Вместе с украинской она была на втором месте после российской – и по кадрам, и по достижениям. И вовсе не за счет возвеличивания истории, а благодаря выдающимся математикам, физикам, биологам и другим ученым, ставшим впоследствии всемирно известными. Достаточно вспомнить, какую мощную Академию наук в 1946 году основал уникальный человек – Каныш Сатпаев, объединивший в ее составе десятки научно-исследовательских институтов (НИИ).
Конечно, большую роль в становлении и развитии отечественной науки сыграла эвакуация в Казахстан многих ведущих НИИ и ученых Москвы, Ленинграда.
После войны значительную часть научного, технического оборудования не стали возвращать и оставили здесь. Не уехали обратно и многие ученые – они решили связать свою судьбу с Казахстаном. Да и некуда им было возвращаться, поскольку немало зданий научных учреждений и жилых домов на их родине превратилось в руины. В те же годы в Алма-Ату были эвакуированы более десятка крупных заводов и фабрик, среди которых наиболее известным стал АЗТМ – Алма-Атинский завод тяжелого машиностроения.
Переезд НИИ и ученых в Казахстан в годы войны дал мощный импульс становлению и развитию отечественной науки. У нас, в отличие, например, от соседнего Узбекистана, не говоря уже о других среднеазиатских или центрально-азиатских, как модно сейчас говорить, республиках, получили развитие не только история и другие гуманитарные науки, но и математика, технические науки, молекулярная биология и биохимия. Наши математики в советский период были известны и востребованы во всем мире и даже по сей день остаются таковыми. Ведущими программистами во многих научных центрах, компаниях США, Канады, стран Западной Европы работают выходцы как раз таки из России и Казахстана.
О той роли, которую играла наука в советский период, косвенно свидетельствуют даже связанные с ней здания. В частности, главное здание Академии наук на улице Шевченко, строительство которого завершилось в 1957 году. Автором проекта уже на склоне своей жизни стал один из самых именитых архитекторов как дореволюционной России, так и Советского Союза – Алексей Щусев.
К сожалению, поступательное развитие науки в Казахстане было прервано в период так называемой “перестройки”, а со сменой общественной системы и переходом к рыночной экономике, точнее, к “дикому” капитализму особого “постсоветского типа”, оно и вовсе прервалось, а затем стало деградировать.
Лично я считаю, что вместе с реорганизацией Академии наук, а по факту прекращением ее деятельности во второй половине 1990-х годов, умерла и сама наука. Одна из главных тому причин, как я уже сказал, – это якобы “рыночная экономика”, которая оказалась вовсе не тем, чего наивно ожидали наши циничные, меркантильные люди из политической элиты тех лет, стремившиеся стать миллионерами и миллиардерами…
Можно ли реанимировать науку? В нынешних условиях, когда кандидат наук в любом НИИ при Комитете науки МОН РК получает зарплату гораздо ниже средней по стране, это, пожалуй, невозможно. Сейчас уже никто не стремится в ученые. А зачем, если торговые работники, бармены, переводчики, строители, не говоря уже о певцах, шоуменах и футболистах, имеют гораздо более высокие доходы?!
Увы, все очень печально…
| Источник – qmonitor.kz Сауле Исабаева |
Leave a Reply