Заявление председателя Сената Парламента Республики Казахстан Маулена Ашимбаева, о том, что массовый голод 30-х годов (в Казахстане его называют “Ашаршылық”) является общей для стран бывшего СССР трагедией, а к изучению этого вопроса к следует подходить, прежде всего, с научной, а не политической точки зрения, вызвал большую волну негатива в государстве.
К примеру, историк Бейбит Койшыбаев считает, что заявление главы сената “было сделано с оглядкой на позицию России”. Гражданский активист Мухтар Тайжан охарактеризовал Ашаршылық, как “заговор против казахского народа – искусственно организованный геноцид как Холокост, Голодомор”. Всем недовольным словами Ашимбаева радио “Азаттык” предложило площадку для выступления.
Но в развернувшейся (в который раз!) по этому поводу дискуссии звучали и другие мнения.
“Голод был, его никто не отрицает, но считать его актом геноцида – на мой взгляд, совершенно неадекватно. Имели место ошибки планирования, как и перегибы при проведении коллективизации”, – писал в соцсетях политолог Данияр Ашимбаев.
Другой политолог Марат Шибутов опубликовал в Facebook пост, в котором привел имена всех членов органов, непосредственно ответственных за голод 1932–1933 года: Ельтай Ерназаров, Ураз Исаев, Нигмет Нурмаков, Габдул-Карим Токтабаев, Николай Волленберг, Саур Атрауов, Толесын Алиев, Николай Тимофеев, Петр Богданов, Габбас Тогжанов, Ураз Джандосов, Филипп Голощекин, Узакбай Кулумбетов, Кабылбек Сарымулдаев, Хаким Дюсенов.
“Вот, всего 15 человек, из них присланы центром были Голощекин, Волленберг, Тимофеев и Богданов, остальные 11 человек местные кадры. Своей смертью на свободе умерли 3 человека. Остальные 12 человек были расстреляны или умерли в заключении, потом все были реабилитированы”, – резюмировал Шибутов.
Почему вновь в Казахстане заговорили об истории 1920–30-х? И последуют ли призыву председателя Сената изучать этот, равно как и другие исторические вопросы, с научной, а не политической точки зрения?
Об этом Ia-centr.ru побеседовал с известным казахстанским политологом, главным редактором биографической энциклопедии “Кто есть кто в Казахстане” Данияром АШИМБАЕВЫМ.
– Данияр Рахманович, посты о том, что Ашаршылық нельзя назвать геноцидом – от Вас и других политологов – появились по указке сверху?
– Никакой указки сверху не было. На самом деле, тема эта – достаточно старая и с каждым годом все более политизируемая. Но проблема не в самом факте политизации, а в том, что она стала преподноситься совершенно однобоко. У нас историческое самосознание, и на примере образования, и на примере массового сознания, оно предельно упрощается и мифологизируется.
Такое ощущение, что были древние великие тюрки, потом сразу Монгольская империя, потом Казахское ханство, затем сразу пришли большевики и всех коллективизировали.
И заметьте: из всей советской истории берется только вот эта ситуация 30-х годов и делается упор исключительно на ее негативных моментах.
То есть подход к истории в Казахстане становится весьма упрощенным. Само по себе упрощение понятно – людям удобнее работать с простыми схемами. Но из-за этого упрощения выпадают огромные пласты истории, которые влияют на нашу сегодняшнюю жизнь, в том числе и на системы межгосударственных и межнациональных отношений.
Фактически все сводится к тому, что “злая Россия пыталась уничтожить добрых и мирных казахов”. И если посмотреть фильмы о периоде коллективизации в качестве репрессантов в них выступают исключительно славянские типажи. И из дискурса совершенно исключаются такие моменты, как процесс постепенного оседания – те проблемы, с которыми столкнулась кочевая цивилизация на рубеже 18-20 веков.
– О каких проблемах идет речь?
– Отгонное скотоводство и воинские набеги, составляющие огромную часть культуры и экономики, стали отмирать. Процесс оседания шел достаточно долго. Но в нашей истории он попросту выпал, равно как и проблемы изменения социальной структуры казахского общества и его культурно-бытовых и экономических укладов.
Выпал совершенно тот факт, что к этому времени все соседи достаточно сильно укрепились и Казахстан оказался зажатым в тисках между сильными державами.
К тому же, к моменту расцвета Казахского ханства сухопутная торговля по Великому шелковому пути (из которого у нас делают фетиш) практически застопорилась из-за развития новых морских путей.
То есть Казахское ханство в том виде, в котором оно существовало, скажем так, возникло слишком поздно, потому что все соседи к тому моменту уже переходили или перешли к другим методам хозяйствования и, что немаловажно, ведения боевых действий.
И мы видим, что в 18-19 вв. – отчасти из-за влияния России и отчасти из-за взаимодействия с другими азиатскими культурами –прежний уклад казахского народа стал меняться. Началось развитие торговли, усилилось социальное расслоение, о котором сейчас опять же никто не любит писать…
После революции вопрос об ускоренном оседании ставился в значительной степени уже самими казахами – как партийными работниками, так и интеллигенцией. Так, в какой-то момент, когда Союз стал проводить коллективизацию в сельском хозяйстве, то, естественно, получилась кампанейщина с большими перегибами на местах. Ведь опыта по переходу к социализму – ни у кого особо не было, равно как и потом – к капитализму. И реформы, что тогда или сейчас, проводились, мягко говоря, без спроса согласия у населения.
Опыта не было, был определенный революционный запал, на который наложились (забытые и не упоминаемые сейчас) и родовая борьба, и факторы социального расслоения, при проведении коллективизации многие стали сводить старые счеты.
По той же Украине независимые исследователи отмечают, что голод был не в каждой области, а в тех областях, где он был – был не в каждом районе. Это говорит о том, что был не “геноцид”, а были ошибки при реализации кампаний. И не будем отрицать факты саботажа.
Опять-таки, когда говорят о коллективизации и принудительном оседании в азиатских республиках Союза, то заметьте, что в Узбекистане, Таджикистане, Киргизии, Туркменистане, Башкирии, Калмыкии – в схожих по укладу республиках – голода не было.
И при этом, говорить, что казахи, мол, были самым нелюбимым народом Ленина или Сталина, мягко говоря, глупо – из всех восточных народов казахи были больше всех представлены в руководстве страны на тот момент. Тот же Рыскулов был заместителем председателя Совета народных комиссаров РСФСР, казахи руководили отделом национальностей ВЦИКа, а это был главный орган, отвечающий за национальную политику в федерации.
Поэтому требования ускоренной коллективизации и оседания и выбранный для достижения этой цели формат во многом исходили из Алма-Аты, а не из Москвы. В других республиках перегибов в таком объеме удалось же избежать.
А говоря о перегибах, нужно не забывать и ту политическую ситуацию, которая сложилась в те годы в казахском руководстве. Оно было расколото и постоянно зависало в разборках между различными группировками – и по национальному, и по родовому, и по идеологическому принципу.
Поэтому многие ошибки того периода, и это подтверждают и независимые исследователи, были связаны именно с позицией алма-атинских руководителей, а значительную роль во всем этом играли как раз-таки местные кадры – тот же Джандосов, к примеру. И однобоко вешать перегибы при коллективизации на Голощекина, как минимум, глупо. Кроме того, не стоит забывать, что в русские районы для проведения коллективизации отправляли русских работников, а в казахские – казахов. И во многом та ситуация, которую мы получили, связана именно с деятельностью национальной бюрократии и чиновничества.
– Голод 30-х годов – это новейшая история. То есть практически все документы того периода сохранились и дошли до наших дней. Кроме того, с появления суверенного государства Республики Казахстан уже почти 30 лет прошло. И все эти годы казахстанские историки тоже проводили работу в этом направлении. Неужели осталось что-то неизученное в вопросе?
– Тема изучена вдоль и поперек, засекреченных документов по этому поводу практически не осталось. И у нас, и в России, и за рубежом издается огромное количество сборников документов и материалов по этим моментам – и по вопросам репрессий, и по вопросам голода и коллективизации.
Но при этом, в зависимости от, что называется требованиями момента, этим документам может даваться разная оценка. История – дисциплина во многом идеологическая. И, соответственно, восприятие тех или иных факторов зависит от конкретной эпохи и восприятия конкретного читателя.
Народная память – понятие тоже неоднозначное. Если взять тот же период казахско-джунгарских войн, каждый батыр, согласно преданиям, мог одним ударом убить 20-30 джунгар. Но если так было на самом деле, то почему при равенстве сил джунгары неоднократно побеждали Казахское ханство? Ставка на фольклор не дает полноты картины.
Еще с 20-х годов в западной пропаганде антисоветской активно муссировалось то, что индустриализация и коллективизация чужды восточным традициям. То есть открыто говорилось, что вся политика советской власти на ближнем востоке – была антигуманной и антинародной, подрывающей вековые традиции. И эти утверждения легко восприняла наша любящая “переобуваться” интеллигенция в 90-е годы и стала транслировать их на население.
Та же Россия, которая пытается выполнять охранительные функции по отношению к общей истории, сама же активно идет на пересмотр. За последние 30 лет нет ни одного фильма о войне, где нет злобных СМЕРШевцев или НКВД-шников, пытающихся убить или помешать главному герою. Идет героизация белого движения, которое исторически потерпело поражение.
На историю никто не может смотреть нейтрально. Всегда есть любимые герои, любимая сторона и в разные моменты они меняются местами. Так же и у нас. Каждый отдельный деятель советского периода он в определенной степени героизирован. Но у нас сама эпоха в целом заклеймена, в том числе репрессиями и голодом. При этом идет постоянное передергивание фактов.
Когда говорят, что репрессиями была уничтожена вся казахская интеллигенция, возникает вопрос – а как же Ауэзов, Муканов, Мусрепов, Сатпаев, Мустафин, Тажибаев, Байсеитова и так далее? Если всю интеллигенцию уничтожили, тогда кто эти люди?
Была такая история: в 50-х годах, уже при Хрущеве, выступил один писатель и потребовал провести десталинизацию и наказать всех виновных в репрессиях. Была такая пафосная речь, которая и сегодня бы с удовольствием опубликована в СМИ. А ему другой писатель ответил: “хочешь начинать десталинизацию – начинай с себя. Ты же был общественным обвинителем на процессе, когда меня отправили на 15 лет в лагеря”. И вот это переобувание – оно везде: вчерашние пламенные марксисты вдруг стали такими же пламенными националистами.
Марсель Хамитов, ia-centr.ru
Leave a Reply