Ухудшение экономической ситуации в стране уже налицо. В первый карантин больше 6 миллионов человек подали заявки на получение пособия по причине временной потери дохода. Если посчитать этих людей вместе с членами их семей, то получается практически половина населения страны. По некоторым данным, около 50% предприятий после карантина так и не открылись. Значительно выросла кредитная задолженность…
Марсель Хамитов
Казахстанцы внимательно следят за протестами в соседнем Кыргызстане и активно сопереживают бишкекчанам. Во второй части интервью с известным казахстанским политологом, главным редактором биографической энциклопедии “Кто есть кто в Казахстане” Данияром АШИМБАЕВЫМ Ia-centr.ru обсудил: могут ли эти сопереживания перерасти в нечто большее и есть ли вероятность того, что Казахстан вмешается в происходящее?
– Бытует мнение, что в Казахстане существует, может, риск не революций, но протестов и митингов точно. Например, если государство ужесточит карантин или введет полный локдаун, или если выборы в парламент не будут транспарентными и честными. Вы согласны с этим мнением?
– Ухудшение экономической ситуации в стране уже налицо. В первый карантин больше 6 миллионов человек подали заявки на получение пособия по причине временной потери дохода. Если посчитать этих людей вместе с членами их семей, то получается практически половина населения страны.
По некоторым данным, около 50% предприятий после карантина так и не открылись. Значительно выросла кредитная задолженность. Недавно в парламенте РК была встреча с экспертами, и там прозвучала цифра, что свыше трех миллионов казахстанцев имеют просроченную (свыше трех месяцев) задолженность по кредитам.
Денег у населения больше не становится, но государственные экономисты предлагают ужесточение фискальной политики и повышение налогов. В условиях, когда экономика в РК сама по себе была слабой, плюс по ней нанес удар еще и карантин, такие идеи властей и коррупционные схемы отдельных органов вызывают озлобление у людей.
Поэтому, легко предположить, что и повторный карантин может способствовать росту протестности и переходу ее в открытую форму.
Во-вторых, выборы в стране (парламентские выборы в Казахстане должны пройти в 2021 году – ред.) должны быть хорошо спланированы.
Снижение норм для регистрации партий не было воспринято. Новых партий не возникло. Поэтому можно предположить, что на предстоящих выборах на партийное поле будут также претендовать шесть партий. А точнее три, потому что другие две – полумертвые, а ОСДП (Общенационально социал-демократическая партия) непонятно кем управляется.
В таких условиях три партии – “Nur Otan”, “Ак жол” и КНПК (Коммунистическая Народная партия Казахстана) наберут большинство голосов. Но проблема в том, что в Казахстане есть немалое количество людей, которые не доверяют ни одной из этих партий. И другой альтернативы никто не может предложить…
Тем временем до выборов осталось порядка двух месяцев, со дня на день объявят уже точную дату их проведения, но новых партийных проектов в Казахстане так и не появилось.
Власть заинтересована в более лояльном депутатском корпусе, который не будет создавать проблем. Какое решение будет принято перед выборами о составе кандидатов в депутаты от правящих партий, то и будет предопределять исход кампании и политическую ситуацию вокруг парламентских выборов.
Назарбаев предложил в рамках праймериз очень хорошую идею – обновление партии и ее депутатского корпуса за счет общественных активистов. В значительной степени задача была выполнена, но мы видели, что акимы все равно постарались продвинуть своих кандидатов.
На данный момент многое зависит от администрации и самих партий: смогут ли они договориться о таком составе парламента, чтобы он выглядел и свежим, и новым, и избрание которого не вызовет вопросов у основной массы населения. Хотя, я думаю, определенная протестность все же будет.
Тем более, что мы наблюдали огромную подготовку независимых наблюдателей во время последних президентских выборов, но мы не видим, как государство готовится к выборам сейчас.
Поэтому складывается впечатление, что выборы хотят провести по прежним лекалам и с верой, что 80% проголосуют за “Nur Otan”. Но все прекрасно понимают, что так не будет.
Во-первых, в стране выросло социальное недовольство.
Во-вторых, есть явное недовольство партийной системой.
В-третьих, есть невыраженная оппозиционность, которая должна получить разрядку в ходе предвыборной кампании.
Я недавно присутствовал на обсуждении фракции “Nur Otan” вопроса о выплатах пособий врачам, пострадавшим во время карантина. И фракция во главе с Нурланом Нигматулиным просто разбила в пух и прах карантинную комиссию и минздрав за проваленную работу.
Вот такой “Nur Otan” может победить на выборах с большим процентом голосов – ни у кого даже вопросов не возникнет. Но за “Nur Otan”, который будет говорить “все хорошо, прекрасная маркиза, давайте не будем ничего менять”, может, и проголосуют, но это вызовет митинги.
Вопрос в том, что властям нужна партия, которая будет привлекательна и для избирателей, и для самой власти. Пусть даже она будет не самой удобной.
Сейчас многие говорят, что Токаеву не интересен рейтинг “Nur Otan”, поскольку он не является лидером партии. Но те, кто голосует за “Nur Otan”, они голосуют не за Токаева или за Назарбаева, а за власть. И сейчас голосование “за” или “против” “Nur Otan” будет голосованием в том числе “за” Токаева, либо против него.
Понятно, что сейчас принципиальных противоречий между Акордой и Библиотекой нет, но есть противоречия между сторонниками обновления, которых хватает везде, и консерваторами, которые вообще ничего не хотят менять. Однако, если ничего не менять, то мы получим и бишкекский вариант, и белорусский вариант можем получить.
– Если ориентироваться на соцсети, то казахстанцы активно сопереживают минчанам и бишкекчанам. Почему наши граждане идеализируют то, что происходит у соседей? Может быть, мы латентные революционеры?
– А до этого мы все переживали за “Игру престолов”. И те, кто условно, переживал за Дейнерис, прекрасно понимают, что волноваться за телевизионного героя – это одно, а отдать приказ драконам сжечь столицу – это другое.
Те, кто говорят, что белорусы или киргизы – молодцы, они же все на улицы не выходят. Или взять, к примеру, все наши оппозиционные силы. Никто из них не назначал даты митингов отличные от тех дат, которые назначал тот же Аблязов.
А так – Аблязов призвал, на них пришли все, и каждый из них заявил, что люди пришли именно на их митинг. Но если условный Мамай (казахстанский оппозиционный активист – ред.) назначит митинг на одну дату, а Аблязов на другую, к Мамаю никто не придет. И все поймут, что его поддержка населением составляет 0,01%.
Поэтому у нас и партию никто не создает, так как все понимают, что партия – это, прежде всего, кропотливая работа. Поддерживать одно, а выйти на митинг – другое.
В социальных сетях у казахстанцы более радикализованы, чем в жизни. Это как в компьютерных играх: пользователь выбирает себе в качестве персонажа с кучей мечей и магическими способностями, но понятно же, что в жизни он таковым не является.
И здесь то же самое: кто в Интернете поддерживает протесты и революции, в жизни не ходит ни на митинги, ни на выборы, ограничиваясь лишь высказыванием моральной поддержки, не вставая с дивана.
Но если у вас дома тепло, сытно и спокойно – перемен хочется лишь душе. А если у вас нет еды, денег и работы, и вы видите, что никто за вас в парламенте выступать не будет, то это уже мотивация более серьезная.
На данный момент у нашего государства нет реальных социологических выкладок, но определенное недовольство госорганами растет.
Есть еще и внешняя накачка, как я уже говорил: турки накачивают своим пантюркизмом (причем не в угоду Казахстану, а в пользу Эрдогана), Америка качает фактор “давайте защитим мусульман в Синьцзяне”, но защищает при этом лишь собственные интересы в войне с Китаем.
Но от государства требуется вменяемая политика по решению этих проблем. И сейчас отличное время, чтобы ее презентовать.
– Недавно состоялся телефонный разговор между Токаевым и президентом РУз Мирзиеевым. Во время беседы главы государств затронули ситуацию в Кыргызстане и выразили надежду на скорейшее разрешение конфликта. При этом Токаев ранее заявлял, что происходящее в Бишкеке – внутреннее дело страны. Насколько верна эта позиция с учетом того, что Кыргызстан входит не только в ЕАЭС, но и в ОДКБ?
– Да, мы ближайшие соседи Кыргызстана. Но если Казахстан или Узбекистан делают ставку на какую-то определенную фигуру и будут ее поддерживать политически, то шансов, что киргизы примут эту фигуру как национального лидера, и там все успокоится – намного меньше.
Мы уже видели, как на прошлых президентских выборах в Кыргызстане Казахстан оказал такую поддержку одному из кандидатов и какую негативную реакцию это вызвало.
Даже несмотря на то, что мы соседи, определенная взаимная неприязнь существует. Поэтому и Ташкент понимает, что прямое вмешательство только ухудшит ситуацию. Так что здесь нужно хорошенько подумать, что предпринять.
Понятно, что у Нур-Султана есть какие-то люди в КР, которые вызывают симпатию. Но вслух об этом никто не скажет, потому что такое заявление может и даст 5% поддержки, но усилит 95% тех, кто будет против этого кандидата.
Всем хочется, чтобы киргизы жили стабильно, не воевали и не бастовали постоянно, но здесь нужна фигура внутри страны.
Вот, к примеру, Россия и Узбекистан в свое время помогли Рахмону удержаться у власти после гражданской войны. Но и Рахмон сам себя показал фигурой, которая смогла стабилизировать ситуацию. Одной внешней поддержки мало, должна быть еще и персона лидера, который сможет держать ситуацию. А в Кыргызстане на кого ни поставь, все равно ставка будет ошибочной.
– Одним из первых действий протестующих стало освобождение экс-президента КР А. Атамбаева. Мы все помним его пламенную речь, в которой он обличал казахстанские власти в их стремлении навязать Кыргызстану правителя в “стиле Бакиева”. Да и не только в этом, но и в том, что “казахстанский народ плохо живет, потому что власти воруют”. Опять же в соцсетях пишут, что Атамбаев становится символом борьбы за свободу всех соседних народов. Особенно это касается народа Казахстана. Есть ли в этих заявлениях зерно истины?
– Над тем выступлением Атамбаева веселились, потому что он перешел определенную планку и выступал больше в комическом стиле, нежели в политическом.
Тем более, все понимают, что конфликт Атамбаева с Казахстаном шел не по политическим мотивам, а из-за разборок по таможенным потокам – той же контрабанде. И разборки касались тарифов и инвестиций, тем, которые не афишируются, но в отношениях Казахстана и Кыргызстана стоят постоянно.
Поэтому предположить, что Атамбаев что-то в принципе возглавит – очень сложно. На текущий момент, он, мягко говоря, не выглядит как национальный лидер, потому что те, кто выступает против Жээнбекова, в большинстве своем воевали и с Атамбаевым. Если он окажется фигурой, которая сможет стабилизировать ситуацию в Кыргызстане, то флаг ему в руки!
Понятно, что у Казахстана отношение к нему довольно негативное. И я думаю, что все понимают: для того чтобы кому-то укрепиться в Бишкеке, ему нужно иметь как минимум поддержку и Ташкента, и Нур-Султана, и в какой-то степени Москвы.
Говорить о Вашингтоне и Пекине сложно, поскольку здесь свои игроки больше влияют на ситуацию. Но если в КР будут расти антиказахские настроения, то у Казахстана хватит возможностей поставить соседей на место. Достаточно просто закрыть границы. Мы помним, какой была действенной эта мера в период предыдущих конфликтов. Бишкек в ответ может перекрыть воду, но тупиковость длительного противостояния достаточно очевидна.
– Митинги в Беларуси, протесты в Кыргызстане, очередной конфликт между Арменией и Азербайджаном за Карабах… И все это фактически пришлось на осень. Чем можно объяснить обострение? Только ли пандемией и экономическим кризисом, возникшим из-за нее? Или же есть и другие, скрытые мотивы и причины?
– Во-первых, на постсоветское пространство со времен перестройки выплеснулась масса проблем, которые не решаются по сей день. Есть проблема Приднестровья, Южной Осетии, Абхазии, определенные проблемы пограничных конфликтов в Центральной Азии и т.д.
Ничего нового в этих конфликтах нет. И против Лукашенко, я помню, были митинги и в 96 году, и в 2000-е. И проблема Нагорного Карабаха стоит с 1988 года, то есть она возникла не в прошлом, и не в позапрошлом, и даже не в 1992 году. А если смотреть в большем промежутке времени, то проблема Кавказа возникала и в 20-е годы прошлого столетия – после революции. Так что ничего нового нет.
Однако если раньше был механизм сглаживания споров и конфликтов в СССР и механизмами внутри Коммунистической партии Советского Союза, то сейчас республикам приходится справляться с этими проблемами самостоятельно.
Хотя мы видим, что внутреннего ресурса для решения этих проблем недостаточно. Та же ситуация в Украине – как стабильностью не пахло, так и не пахнет.
И прошлой осенью, и этой весной сколько всего было – и митинги в Грузии, и передел власти в Армении… Да, карантин в какой-то степени усилил ситуацию. И благо, что в Америке готовятся к выборам, и США сейчас не до активного вмешательства в дела на постсоветском пространстве, хотя они все равно присутствут…
К сожалению, все происходящее – обычная картинка из наших новостей. И вряд ли что-то поменяется.
Leave a Reply