Для Казахстана экономические отношения внутри ЕАЭС – не приоритет!

Истекают две недели, данные президентом Токаевым правительству на то, чтобы все осознать, исправить либо уйти добровольно и … пошел отсчет новой неопределенности. Устраивать самороспуск или требовать досрочного роспуска – это парламентская традиция, недоступная правительству. Отправлять же правительство в отставку именно так, как прописано в Конституции – сам же Основной закон и мешает.

Во-первых, депутаты на каникулах, раньше сентября процедуры не начать. Во-вторых, уже в конце этого года или в начале следующего (срок пока не назван, но коридор определен той же Конституцией) полагается объявлять очередные выборы в мажилис. А это опять же сложение полномочий правительства и назначение нового – какая-то слишком “короткая” получается комбинация очередного премьера и министров. Причем отложить выборы не получится – досрочные роспуски и перевыборы – это наше все, но вот с “просроченным” парламентом Казахстан никогда еще не жил, не стоит и начинать. Это – процедурные трудности, от которых тоже не убежишь, но вот содержательная часть куда более проблемная!

Если коротко, все упирается в две очевидности: менять надо и … менять не на кого. Потому что проблема не в смене кадров, а в смене собственно экономической модели, в лоне которой все нынешние кадры и выращены. Соответственно, даже самые способные из таких кадров, со знанием дела перечисляя все накопившиеся в экономике и управлении государством проблемы, и выдавая вполне грамотные рецепты их преодоления, не выходят за рамки собственно модели. А потому, в лучшем случае, способны продлить ее существование, но не вдохнуть новую жизнь. Ситуация как в пословице про припарки: если мертвому они, действительно не помогают, то опасно занедужившему очень даже необходимы для поддержания сил. Однако для выздоровления требуется честный диагноз и правильное лечение. Диагноз же такой: экспортно-сырьевая модель попросту … исчерпала запас жизненных сил. Важнейшие для такой модели показатели экспорта-импорта и ВВП в долларах еще в относительно благополучном прошлом году находились на уровне десятилетней давности, пандемия же и низкие цены на нефть отбросят нас еще дальше в прошлое.

Плюс, обслуживание накопленного (в условиях отсутствия национального кредита) внешнего долга и массы иностранных (в условиях отсутствия собственных) инвестиций выводит из платежного баланса Казахстана существенно больше, чем в “молодые” годы. Сальдо текущих операций, соответственно, в растущем минусе, тенге под все большим девальвационным давлением и … здесь уже ничего не поделаешь. Оздоравливающих перспектив в направлении продолжения “вывозной” модели нет в принципе. Возможности наращивания физической добычи нефти, черных, цветных металлов и урана в основном исчерпаны, да и конъюнктура мирового рынка скорее “зажимает”, нежели поощряет экспорт. А ни с чем не сырьевым нас никуда не пустят, и это есть та правда, которую властям и бизнесу Казахстана пора бы уяснить со всей определенностью. Да, в президентских посланиях и в правительственных программах привлечение инвестиций и развитие несырьевого экспорта остается на первых местах, но этого нет и не будет.

Сколько такие надежды не имей и планы не составляй. Но перспективы перспективами, а горячие припарки на все больные места по распилу бюджетов и внебюджетных фондов, на госзакупки и вообще тендеры, на совершенно темную тарифную политику в электроэнергетике и беспомощную – в ЖКХ, ныне жизненно показаны. Тем не менее, если брать только поддерживающую терапию, то и ее надо бы привязывать к курсу на радикальное обновление “вывозной” экономики и встроенной в нее модели государственного управления. С одной стороны, правящая система встроена в нее компрадорским образом – часть высшего руководства также является “иностранными” инвесторами и кредиторами. С другой стороны – государство принципиально не вмешивается в “свободно складывающуюся” внешнеэкономическую деятельность, входящие-выходящие товарные и валютные потоки. Так, экспорт сырья осуществляется по прописанным в законодательстве трансферным процедурам, когда покупателем с “той стороны” является некая “связанная сторона”, у которой и оседает разница между трансфертной и реальной рыночной ценой. Плюс, периодически предпринимаемые Национальным банком и правительством попытки понижения курса национальной валюты позволяют экспортерам побольше оставлять за границей и поменьше возвращать в страну для текущей деятельности. Меняй или не меняй исполнителей, такая система будет проседать все ниже, вкупе с ухудшением положения населения и бизнеса и еще большим падением авторитета министров, акимов и депутатов. А вместе с этим – неизбежно ослабление роли и значимости самого президента, все равно в такую систему вставленного.

Пандемия – мощный катализатор всего такого сползания, но надо отдавать себе отчет, что не с коронавируса исчерпание экспортно-сырьевой модели началось и не победой над ним закончится. До устойчивого определения следующих правил игры на мировых рынках еще сколько-то непростых лет, и ясность пока только в одном – это будет не возврат к прежним правилам, а установление совершенно новых. В понимании чего и должны бы прописываться даже самые неотложные “припарки”. Так, правительству, конечно же, надо принять на себя контроль над внешнеэкономическими потоками – отнюдь не тотальный, но достаточный для обеспечения устойчивости платежного баланса, бюджета и курса национальной валюты. Сам же курс, конечно же, должен быть переведен с непредсказуемо плавающего на понятно зафиксированный. Относительно чего – скажем ниже. Во внутренней же, – обслуживаемой в тенге, экономике, тоже нужно радикальное оздоровление – через целевые инвестиционно-кредитные линии по самым главным направлениям социально-экономического развития. Обо всем этом, конечно, полагалось бы поподробнее, но в другой раз. Сейчас же все вышесказанное потребовалось нам для обоснования вот какого поворота: коль скоро действующая экономическая модель заканчивается, то какая вместо нее? Читатель, конечно, давно раскусил автора – “сейчас пойдет про Евразийскую интеграцию”! Оно бы и хотелось, так ведь и такой экономической модели пока нет! Евразийский экономический союз, вызвавший столько геополитических и экономических бурь вокруг себя, это пока все тот же торговый формат, какой в остаточном после СССР виде существовал и до образования ЕАЭС. И здесь самое место напрямую сказать, что это за остатки такие.

Так вот, конкретно для Казахстана экономические отношения внутри ЕАЭС – не приоритет! По результатам 2019 года товарооборот с евразийскими партнерами составил мнее одной четверти, – чуть больше 22%, тогда как более двух третей – почти 78%, это торговля с третьими странами. Относительно важное значение сохранил только импорт, и то лишь в отношении главного партнера по ЕАЭС – РФ. Доля российского импорта – 36,4%, тогда как наш экспорт в Россию вообще менее 10%. Вообще, разрушение прежних союзных отношений и переориентация на третьи страны – огромна. Например, доля соседнего Узбекистана в казахстанском экспорте – всего 3,4%, а по импорту только 2%. Та же картинка и для самой России: для нее торговля с бывшими “союзными республиками”, если брать арифметику, вообще не существенна: лишь 8,1% по экспорту и всего лишь 5,8% по импорту. И так по всем участникам: маленькая Киргизия имеет с громадной Россией всего 22% от своего экспорта и 28% от импорта. И даже для Армении, несмотря на общую границу, Россия – не основной партнер: показатель по экспорту – это только 33% и 34% – по импорту. Исключение составляет одна только Беларусь, у нее доля экспорта в направлении России – 41%, а импорт из России вообще больше половины – 56%. Заглядываем в статотчетность: Казахстану торговля с Россий принесла в прошлом году … минус 8,4 млрд в американских долларах. Выходит, не принесла, а унесла. Беларусь – те же минус $8,4 млрд сальдо экспорта-импорта. Киргизия – минус $1,1 млрд. Армения – минус $0,9 млрд. У собирающегося стать наблюдателем Узбекистана – минус $2,7 млрд. Интересно сказать и про торговлю между вдрызг рассорившимися Украиной и Россией. Доля Украины в российском экспорте 1,6%, в импорте на Украину чуть больше, – 2%, и это, действительно, похоже на остатки. А вот самостийная Украина осталась в заметно большей зависимости: доля экспорта товаров в российском направлении по 2019 году – 6,4%, доля России в импорте – целых 11,5%. Ну и, внимание, сальдо всей такой торговли между двумя бывшими главными частями СССР: всего-то $1,8 млрд, действительно, остатки. И, само собой, с плюсом в пользу Российской Федерации. Итак, одна только Россия извлекает пусть и не слишком большой, но зато стабильно надежный бенефит из торговых отношений с национальными республиками – по итогам прошлого года это в районе 19 миллиардов долларов. И еще красноречивый статистический факт: расчеты внутри ЕАЭС осуществляются в таких валютах: рубль – примерно 75%, доллар – 19% и евро 6%. Это если округленно, и в сумме уже сто процентов, но есть еще строчка, “другие” и на нее, – на весь суверенный валютный набор, приходятся – 0,4%. А ведь расчеты за товары-услуги, это еще и торговые кредиты, страховки и другие операции – со всей соответствующей банковской сетью. И здесь финансовый урожай, как видим, собирает тоже только один доминант. Отсюда закономерное предположение: разве не России, если брать сугубо экономическую составляющую, выгодна дружно отстаиваемая всеми суверенами формула: интеграция только экономическая, без политической составляющей? Да национальные элиты, и прежде всего компрадорские, имеют свои резоны для недопущения перехода торгового формата в формат совместного развития и для объединения набора по-разному плавающих “мелкопоместных” валют в общую валютно-инвестиционную систему, но собственно для каждой из национальных экономики, и всей их совокупности, объединение – благо. К тому же, нет худа без добра: именно остаточность экономических отношений внутри Евразийского пространства, категорическая не заполненность общего рынка совместными товарами-услугами открывает просто неограниченные возможности для освоения этого общего рынка. Впрочем, некое промежуточное состояние евразийского экономического пространства, – с движением скорее вниз, чем вверх, продолжится. И в рамках этого промежуточного сползания по наклонной плоскости президенту Токаеву придется, по всей видимости, прибегать к “точечным” заменам в правительстве и в акиматах, опять строжиться на очередных заседаниях и ставить новые, опять не исполняемые, задачи. Пока мы, таким образом, не подойдем к парламентским выборам. Впрочем, до этого еще далеко, а поводов комментировать происходящее у нас будет достаточно.