По следам трагедии в детском спеццентре Аягоза
В стране, по заявлению властей, намерены провести проверки всех медико-социальных государственных учреждений после гибели в апреле четверых воспитанников Аягозского детского Центра оказания специальных социальных услуг. Сообщается, что на момент смерти они были крайне истощены. Азаттык выяснял, что известно об этом интернате и насколько исключительна в условиях Казахстана сложившаяся там ситуация?
Самой младшей погибшей воспитаннице спеццентра в Аягозе, где содержатся дети с психоневрологическими патологиями, было восемь лет, старшему – 14. Сначала выдвигалась версия, что три мальчика и девочка скончались от кори, с которой в тот же месяц, в апреле этого года, были госпитализированы 10 других воспитанников интерната. Позднее, после начала досудебного расследования, причиной назвали “полиорганную недостаточность” – стресс-реакцию организма, возникающую в ответ на тяжелые заболевания.
Вице-министр здравоохранения Людмила Бюрабекова тогда заявила также, что умершие дети были сильно истощены, страдали от тяжелой бактериальной пневмонии и врожденных патологий.
Еще один ребенок из интерната в том же месяце попал в больницу с диагнозом “острая кишечная инфекция”.
ДЕЙСТВИЯ ВЛАСТЕЙ
О спеццентре заговорили после обращения в СМИ его сотрудников. Первая публикация по этому поводу появилась 14 мая. Работники интерната сообщали о пытках “замять дело” и настаивали, что областные власти осведомлены о происходящем, но “не принимают меры”.
Первое официальное сообщение пресс-служба МВД распространила 18 мая. В нем говорилось о начале досудебного расследования о “ненадлежащем выполнении профессиональных обязанностей медицинскими работниками, повлекшем по неосторожности смерть двух и более лиц” (часть 4 статьи 317 уголовного кодекса).
20 мая с заявлением выступил заместитель акима Восточно-Казахстанской области Алишер Мархабат. Он сообщил, что дети скончались “в связи с осложнением врожденных заболеваний”. С ними же он связал крайнее истощение умерших.
22 мая вице-министр здравоохранения Людмила Бюрабекова объявила, что в заведении провели проверку, обнаружив “множество нарушений” санитарных норм, требований к квалификации сотрудников и несоответствие здания стандартам: выяснилось, что в интернате, многие подопечные которого могут передвигаться только на колясках, нет ни лифтов, ни пандусов.
Комментируя смерть детей, вице-министр заявила, что комиссия не нашла документальных подтверждений медицинских осмотров подопечных центра, что, по ее словам, привело к “недооценке” их состояния.
– Это повлекло за собой позднюю госпитализацию, – заключила вице-министр.
В этот же день, 22 мая, заявление сделала и антикоррупционная служба. Там выяснили, что аягозский спеццентр приобретал дорогостоящие продукты через сайт государственных закупок, в том числе семгу и осетровую икру. По данным этого сайта, только в апреле учреждение заказало конину и говядину на сумму шесть миллионов тенге.
Представительница уполномоченного по правам ребенка Жибек Амербекова входила в состав комиссии, прибывшей в центр после разразившегося скандала. Ни икры, ни семги, говорит она, в интернате на складах центра не было.
– Большая часть средств, выделенных на содержание центра, идет на закуп продуктов питания. По крайней мере, такая картина на сайте госзакупок. Однако на складах мы увидели весьма скудный набор продуктов: к примеру, из овощей и фруктов – капуста белокочанная, картофель, свекла, морковь, лук, пару ящиков груш. Просили показать каши, смеси и пюре в баночках, которые закупают для лежачих деток, но не увидели всего этого. По документам, детям закупают икру красную, семгу, оливковое масло, но ничего этого нет на складах, – говорит Жибек Амербекова.
Отдельно она упоминает виденный в этом заведении холодильник для хранения молочной продукции. Его Амербекова называет “очень грязным”.
– Неудивительно, что несколько детей попали в больницу с симптомами кишечной инфекции, – считает она.
СКАНДАЛ 2019 ГОДА
Говорит, что никогда не видела конины и икры в интернате, и работавшая там дефектологом Сайра Мурсамбаева.
Няни, воспитательницы деньги собирают сами и ремонт делают.
– Об условиях я писала в 2019 году, о питании детей, о том, что правильно не дают питание, давали рыбу детям из группы лежачих. А там кости, – рассказывает Мурсамбаева. – Ремонт в кабинетах мы за свои деньги делали. Я свой кабинет лично отремонтировала за 17 тысяч тенге. Няни, воспитательницы деньги собирают сами и ремонт делают.
Бывшая сотрудница центра признается, что досконально о рационе детей она может и не знать. Ее обеспокоенность вызывали иные события.
Для интерната это не первый скандал. В 2019 году в СМИ появилась видеозапись, на которой подопечные центра утверждают, что неоднократно подвергались сексуальному насилию. Они заявляли, что директор центра “в курсе” ситуации. Затем с открытым письмом выступили родители некоторых детей.
“Телесные и другие наказания – сотрудники ЦОССУ (Центра оказания специальных социальных услуг. – Ред.) бьют воспитанников хлопушками для выбивания ковров, опускают головой в ванну, наполненную водой, и начинают топить, за любые провинности лишают детей ужина или обеда, детей заставляют мыть горшки (иногда угрозами, где-то подкупают конфетами, обещаниями). Все это со слов наших детей. Тем не менее мы неоднократно обращались к руководству центра по этим фактам, но, к сожалению, слышим в ответ только пустые обещания и оправдания: мол, воспитатели/няни не виноваты, довели их и тому подобное”, – говорилось в письме.
Было возбуждено дело. Согласно заявлениям полиции, проводившаяся в рамках досудебного расследования судебно-медицинская экспертиза в августе 2019 года “не выявила каких-либо телесных повреждений” у детей. Воспитанников центра также подвергали судебно-психиатрическому освидетельствованию. В результате дело закрыли за недостаточностью доказательств.
Сайра Мурсамбаева давала показания в рамках следствия. Она настаивает, что лично была свидетельницей ненадлежащего обращения с детьми.
– Наказывали, били, еды лишали. Мои показания проверяли на детекторе лжи, ложь не была обнаружена. Слова детей не приняли как доказательства, сказали, что эти дети недееспособны. Другие сотрудники боятся говорить. Аягоз – маленький город, работы нет, – говорит Сайра.
Вскоре после скандала Мурсамбаеву уволили за пропущенный день на работе, а в центре произошла смена руководства. Его теперь уже бывший директор Кайрат Темирханов сейчас работает в территориальном Центре социального обслуживания акимата Аягозского района. Нынешний, Нурлан Кантаев, ранее был заместителем акима Аягоза, затем – исполняющим обязанности акима.
Поговорить с руководством интерната возможности не представилось. Один раз ответивший сотрудник, не представившись и не выслушав причину звонка, положил трубку со словами: “Я сейчас ничего не могу сказать”. Больше связаться с центром не удалось.
“ВСЕ ЗАКАНЧИВАЕТСЯ НА УРОВНЕ ПРОВЕРКИ И УВОЛЬНЕНИЙ”
Правозащитница Айгуль Шакибаева, специализирующаяся на правах детей с особыми потребностями, рассказывает, что случившееся в Аягозе – не из ряда вон выходящее событие даже за последние два года.
– Была смерть ребенка в Талгаре, в Рудном были факты жестокого обращения. И всегда все заканчивается на уровне проверки и привлечения к ответственности отдельных сотрудников, – говорит Шакибаева.
Одна из причин, по мнению правозащитницы, – это непрозрачность. Согласно действующим правилам, родителям при передаче ребенка в центр приходится отказываться от своих прав. Опекуном официально становится директор интерната.
– Это означает, что родитель не имеет права пройти дальше порога этого учреждения. Международные организации говорят о том, что директор административного учреждения не должен быть опекуном. Это конфликт интересов. Он и предоставляет услуги, и проверяет их, – говорит Айгуль Шакибаева.
Правозащитница признает как фактор риска эмоциональное выгорание работников таких центров в отсутствие надлежащих условий труда и психологической помощи. Между тем, говорит она, сложно найти даже желающих проводить проверки в подобных местах.
– Мы приходим и уходим, а они [сотрудники] остаются с ними каждый день. И это хорошо, если найдутся общественники, которые будут приходить и не убегать. Потому что, даже когда мы работников прокуратуры просим пройти, посмотреть на детей, они ведь такие же, как и все, – пугаются, не хотят даже заходить в эти комнаты. Пока у нас будет высокая степень неприязни и отчуждения, такая картина будет, – считает Шакибаева.
Устаревшими и опасными для детей считает она применяемые методы лечения, в том числе злоупотребление психотропными препаратами.
– Почему дети истощены? Потому что они перегружены этими препаратами. Потому что дозы очень большие. Чрезмерное использование медикаментов и приводит к такой органической смерти. Как они сказали, дети умерли не от кори, а от “сопутствующих заболеваний”. Конечно, смерти не исключены, но они не могут носить массовый характер, – говорит эксперт.
Правозащитница уверена: если 30-40 лет назад подобные интернаты, возможно, и служили решением, сейчас их необходимо закрывать.
– Многие исследования ЮНИСЕФ, комитета по правам ребенка настоятельно говорят государствам, что пора уходить от этой практики, – рассказывает Айгуль Шакибаева. – Десять лет назад в нашей стране в этих учреждениях находилось порядка десяти тысяч детей. Сейчас их две тысячи. Потому что десять лет назад ввели дополнительное пособие по инвалидности – пособие по уходу. То есть семья получает два пособия. Эта сумма достаточно средняя, до ста тысяч. Комитет по охране прав детей в своих докладах говорит, что семья уже не так испытывает нужду и все меньше отказов от детей.
С Шакибаевой согласны в международной правозащитной организации Human Rights Watch. В июле прошлого года там опубликовали обширное исследование “Казахстан: Изоляция и нарушения прав детей в государственных интернатах”, в котором резко раскритиковали ситуацию в спеццентрах страны и призвали к их закрытию.
“Дети с инвалидностью подвергаются риску физического насилия, принудительного медикаментозного лечения седативными препаратами и отсутствия заботы”, – заявили в организации.
Среди методов обращения с детьми в докладе на основе почти трех десятков интервью с подопечными центров и их родными в разных городах, в частности, перечислены принудительная психиатрическая госпитализация, механическая фиксация (связывание и использование смирительной рубашки), физическое насилие, изоляция и пренебрежение.
“Правительство должно покончить с этими жестокими практиками и срочно разработать систему мер, в рамках которой дети с инвалидностью и их семьи могли бы получать услуги, необходимые для обеспечения их права на жизнь в семье”, – заявляла тогда Мира Ритман, старший исследователь HRW по Европе и Центральной Азии.
После очередного скандала в Аягозе организация вновь призвала власти Казахстана приложить все усилия для перевода детей в семьи или условия семейного типа.
На начало года в интернате в Аягозе содержалось 105 детей. Из-за карантина сейчас за ними присматривает 41 сотрудник, часть из них – административные работники. Всего, по данным министерства труда и социальной защиты населения, в стране действует 20 подобных заведений. В них находится около 1,8 тысячи детей. Станут ли достоянием общественности результаты “внеплановых проверок” всех 113 государственных медико-социальных учреждений в стране, которые 22 мая пообещало министерство труда и социальной защиты населения, неизвестно.
Хадиша Акаева
Leave a Reply