Xлопкорабство

22 февраля министр инвестиций и внешней торговли Сардор Умурзаков заявил, что международный бойкот узбекского хлопка и текстиля не обоснован. О чем идет речь?

В очередной раз Хлопковая кампания, международной коалиции, которая с 2005 года борется за искоренение политики и практики принудительного труда в Узбекистане, подверглась массированному давлению со стороны узбекского правительства.

Чего добивается это правительство? Того, чтобы Хлопковая кампания отозвала свой призыв к компаниям мира бойкотировать узбекский хлопок, поскольку он производится принудительным трудом. А как известно, около 300 компаний отозвались на этот призыв и обязались не покупать этот хлопок, пока система хлопкорабства не будет отменена.

Чего Хлопковая кампания ожидает от правительства Узбекистана ? Того видимо, чтобы оно не на словах, а на деле доказало, что с этой позорной практикой покончено. А для проверки того, насколько правительство действительно настроено покончить с этой практикой, Хлопковая предложила Дорожную карту реформирования системы.

В чем состоит эта Дорожная карта? К сожалению, население Узбекистана не имеет возможности с ней ознакомиться, поскольку вебсайты Хлопковой кампании и Узбекско-германского форума по правам человека, где она опубликована, не доступны на территории Узбекистана. Это между прочим, к вопросу о свободе слова в этой стране и искренности слов г-на Умурзакова о том, что он рассматривает Хлопковую кампанию как партнера.

Вкратце, Дорожная карта состоит из трех частей:

1) Правительство и хокимы областей и районов прекращают давать указания организациям отправлять своих работников на сбор хлопка, а руководители этих организаций перестают вымогать у них деньги на найм мардикоров; словом, эта практика принудительной мобилизации людей на хлопок в той или иной форме прекращается совсем – это первое требование Дорожной карты.

2) Правительство отменяет систему централизованно-спущенных госзаказов на сдачу хлопка, обязательных для исполнения фермерами; последние должны быть вправе принимать самостоятельные решения, как использовать свои земли, что на ней сеять и кому и по каким ценам продавать;

3) Активисты гражданского общества должны быть свободны, без страха наказания со стороны властей проводить мониторинг во время сезона сбора хлопка, а для этого вообще должны прекратиться репрессии в отношении гражданского общества.

Господин Умурзаков утверждает, что правительство добилось революционных изменений в деле искоренения практики принудительного труда, и мол пора снимать санкции против узбекского хлопка. На самом ли деле произошли революционные изменения?

Определенные изменения, конечно, произошли. Вопрос только в том, какие именно и привели ли они к ликвидации практики принудительного труда. Чтобы не быть голословными, снова пройдемся по пунктам Дорожной карты и сверим их с реальностью.

1) Мобилизация населения и роль в этом органов власти. Напомним, что на сессии Генеральной Ассамблеи ООН в сентябре 2017 г. президент Узбекистана впервые признал факт принудительного труда в своей стране и обязался искоренить его. За этим действительно последовали определенные шаги. Так, перестали посылать в массовом порядке студентов вузов и колледжей, а через год – врачей и учителей.

Но как показывают многочисленные публикации, особенно сообщения «Озодлика», а также результаты независимого мониторинга, проводимого под руководством Узбекско-германского форума по правам человека, за прошедший сезон 2019 года какого-то существенного прогресса в искоренении практики принудительного труда не наблюдалось. Хокимы по прежнему несли персональную ответственность за выполнение планов по сдаче хлопка, и они не находили другого выхода, как снова спускать разнарядки организациям по отправке людей на хлопок.

Представители МОТ заявили, что якобы принудительный труд перестал носить системный характер. Абсурдность этого заявления выявилось в том, что сама эта организация признала, что в прошедшем сезоне было принудительно отправлено на поля сто тысяч граждан. Разве цифра сто тысяч не свидетельствует о системном и массовом характере принудительного труда? Представим ситуацию: нацистский режим ежемесячно отправлял тысячу заключенных концлагерей в газовые камеры. Но в какой-то месяц отправил на 200 человек меньше. И вот находится кто-то, заявляющий, что нацистский режим достиг прогрессе в сфере прав человека и что отправка людей в газовые камеры не носит уже систематического характера. Звучит абсурдно? Но примерно такое заявление о принудительном труде в Узбекистане сделала уважаемая организация.

Но и эта цифра МОТ, сто тысяч, явно занижена и не согласуется с данными, например. Узбекско-германского форума, который уже на протяжении ряда лет и каждый год проводит свой мониторинг. МОТ явно не учел участившуюся практику вымогательства у людей денег на найм мардикоров. Вот, представители МОТ приходят на поля и спрашивают, добровольно ли сборщики там работают. Те самые мардикоры говорят, да, добровольно, ведь они работают там по найму за деньги. А на самом деле, оплатили им деньгами, которые изъяли у работников организаций и предприятий. Это тоже подпадает под определение принудительного труда.

2. Принудительный план по сдаче хлопка. Он так и не был отменен со времени выступления Мирзияева в в Нью Йорке в сентябре 2017 года, хотя представители правительства уверяли Хлопковую кампанию, что включат эту отмену в свою Дорожную карту по развитию агросектора. Действительно, в проекте Дорожной карты, опубликованной для обсуждения в прошлом году, эта отмена принудительного госзаказа была предусмотрена, но в утвержденный документ эта мера не вошла. Это скорее всего был своего рода трюк, цель которого была ввести в заблуждение наблюдателей, усыпить их бдительность, вынудить Хлопковую кампанию пойти на уступки. И таких трюков насчитывается множество в арсенале пиар-кампаний узбекского правительства с целью пустить пыль в глаза мировой общественности, чтобы выиграть время и отложить на неопределенное время вопрос о реальных реформах в хлопковом секторе.

Г-н Умурзаков уверяет, что в хлопковом секторе уже господствует частная собственность, частники, мол государство тут не причем. Министр в данном случае явно лукавит. Под «частной собственностью» он видимо имеет в виду так называемые хлопково-текстильные кластеры, которые правительство насаждает сверху. Это тоже своего рода трюк, поскольку на поверку эти кластеры являются монопольными структурами районного уровня, которые наглухо привязывая фермеров к одному единственному кластеру в отдельно взятом хлопкосеющем районе, опять лишая фермера свободы выбора в распоряжении своей землей и своей продукцией. При этом монополия скреплена властью районных и областных хокимиятов. Ведь в совет каждого кластера входят хокимы, обеспечивая принуждение фермеров к подписанию кабальных контрактов с этими кластерами. Раньше таким монопольным органом, который при поддержке хокима диктовал свою волю фермеру, был местный хлопкозавод. Теперь его место занимает кластер, или же они действуют в одном тандеме.

Нюанс тут заключается в том, что в эту монопольную структуру включено теперь и текстильное предприятие. Хотя это текстильное предприятие и является частным, оно все равно вписывается в административно-командную систему эксплуатации фермеров и подневольного населения.

Тогда кто-же и с каким расчетом инвестирует в эти кластеры? Картина тут пестрая. Тут есть и реальные инвесторы текстильного бизнеса, но не мало и весьма сомнительных фирм с непрозрачной структурой собственности. Скорее всего, бенефициарными собственниками тут являются лица из числа госаппарата или приближенные им люди, которые просто не желают раскрывать свой конфликт интересов, тот факт, что они занимают тот или иной государственный пост и при этом наживаются на бизнесе который государство патронирует. А привлекает их всех в этих кластерах то самое монопольное положение по отношению к фермеру данного района, о котором мы говорили выше, значит – гарантированная поставка сырья по сниженным ценам и, наконец, те налоговые льготы, которые предоставлены этим кластерам.

Уже поступил первый звонок о том, что это за кластеры: вчера «Озодлик» опубликовал материал о том, как один из них недоплатил фермерам десятки миллионов сумов за поставленное сырье.

Итогом именно такой псевдо-реформы может стать переход практики принудительного труда в скрытые его формы. Этот риск должны принять во внимание международные наблюдатели и активисты гражданского общества и изучить, как этот риск проявляется на практике, прежде чем делать вывод о том, искоренен принудительный труд в хлопковом секторе этой страны или все еще нет.

Если эти опасения подтвердятся, то ценность недавнего (13 февраля) заявления президента Мирзияева о том, что со следующего года принудительный заказ по сдаче хлопка будет поэтапно отменен, будет сведена к нулю. Тогда если госзаказ в прежнем виде и будет отменен, система принуждения приобретет иные, более скрытые формы.

Не случайно на том же совещании Мирзияев заявил, что ответственность с хокимов не снимается, а только возрастет. Ведь в их обязанность будет входить, с одной стороны, обеспечение монопольного положения кластера в своем районе и снабжение его дешевыми сырьем и рабочей силой, к с другой – сделать все, чтобы скрыть роль государства в оркестрировании этого процесса.

3. Роль местного гражданского общества. Прогресс в этой сфере пока очень минимален. Да, с частью гражданских активистов, которые вели мониторинг принудительного труда, стали разговаривать, вести диалог с ними. Но против других продолжаются и даже усиливаются репрессии. Так, в 2019 г. при подозрительных обстоятельствах был убит местный журналист Давлатназар Рузметов, и тот факт, что его убийцу фактически оправдали, говорит о том, что это было политически мотивированное убийство. В другом случае местного блогера Шабнам Оллашукурову в качестве наказания за ее общественную позицию упрятали в психиатрическое учреждение, возродив тем самым практику карательной психиатрии в отношении к активистам гражданского общества.

К этому стоит добавить тот факт, что в стране до сих пор сохраняются драконовские меры по ограничению свободы ассоциаций. Инициативные группы, в том числе те, кто ведет мониторинг принудительного труда, а также независимые профсоюзы, которые бы отстаивали трудовые права, так и не могут получить регистрацию и начать свою работу в качестве юридических лиц.

Таким образом, учитывая положение вещей по указанным трем направлениям, можно сделать вывод о том, что прогресс в деле искоренения системы принудительного труда далеко недостаточен, чтобы требовать ускорения в вопросе об отмене мировыми компаниями бойкота узбекского хлопка и изделий из него.

Алишер Ильхамов, научный сотрудник Школы восточных и африканских исследований (SOAS) в Лондоне.